Милая рыцарь
Online
Автар этого рассказа - отзовись! Такая вещь не может остатся безнаказанной
читать дальшеЕсть банальные фразы, банальные образы и один из таких – «Тьма следовала за ним». Он вычеркнул бы подобную в собственном тексте, и посмеялся бы – без применения мимики, неподвижно, не тронув затверделых тканей губ – над ней.
И все-таки тьма следовала за ним.
Ничего инфернального. Не тьма, а темнота – сродни грязи на одежде, на длинном сером плаще с капюшоном, плотная ткань прячет от ноября и снега, а еще от чужих взглядов. Ладони и пальцы таятся в рукавах, словно пауки в щели. В целом он непримечателен, и даже темнота – просто пыль, нефтяная пленка на воде, на дожде и небе.
Дни наступили холодные, но в теплые он не выбирается из дому вовсе, то не причуда, а рекомендация докторов. Многие из элементов имиджа объясняются рецептом…и больными глазами. И каплями, которые заканчиваются в самый неподходящий момент, в воскресенье в студии, например.
От вылазок в студию человек, который почти забыл свое паспортное имя и даже мысленно называл себя Анной-Варни, жестоко страдал. Иногда он мечтал вернуть (ужасные? Безумные? Благословенные?) старые-добрые деньки, когда все записывалось прямо дома, на отвратном синтезаторе и сводилось бог весть как – со скрипом и треском допотопного компьютера.
Тогда темнота ютилась на стенах и потолке, перебирала паучьими лапками, но не ползла следом, а общение Варни сводилось к нескольким людям. Теперь приходилось контактировать с менеджерами, продюсерами и прочими, Варни никогда не запоминал их имен. С них требовалось хранить тайну неприметного человека, словно запачканного темнотой. Несложная задача: личностью Варни интересовались всего-то несколько тысяч подростков-неформалов, человечеству (а так же городу, дождю, темноте и аптекарям, черт бы их побрал, ни единой поблизости аптеки) – плевать на самого Варни, на его тайны и на незримый шлейф-пленку темноты.
Плевать и большинству невольных «соседей» по лейблу. Редко кто окидывал взглядом долговязую фигуру в неброской, обычно серой, одежде. Свитера и брюки, широкие, похожие на юбку. Пирсинг и выбритый череп заставляли смотреть чуть дольше, но студия специализировалась на готике и к фрикам тут привыкли.
Кроме того, Варни всегда чудилось, будто (грязь) темнота укрывает его от нежелательного внимания; всех малочисленных знакомых выбирал сам Варни, сами «объекты» не замечали его до того, как негласный «тест» подсчитал результаты в их пользу.
У каждого свои таланты, и именно этим Варни был вполне доволен.
Поэтому неприятным и болезненным оказалось вторжение - будто содрали с улитки тонкий извилистый панцирь, выпростали беззащитное тельце. В тот день Варни чувствовал себя неважно, кроме того (да, и снова) закончились капли. Варни планировал запастись каплями для глаз, заодно продуктами на неделю и до следующего раза не покидать (убежища) дома.
Оттого вторжение вдвойне неприятно.
- Извините, - кто-то подошел со спины. К счастью, не коснулся плеча – о, это было бы _крайне_ неприятно. Варни отдернулся, словно за шиворот засунули живого ужа от одного слова, обращенного к нему. Развернулся всем телом:
- Да?
Обращалась женщина. Молодая и не слишком красивая, впрочем, с тем же успехом ее можно было именовать прекраснейшей из смертных. Все дело в восприятии. Девушка не относилась к отряду блондинок подвида фотомоделей; узкое лицо с крупными губами и носом. «Надутые» губы создавали иллюзию вечной обиды, волосы цвета (пятен) мазута взъерошены, а глаза - слишком большие для лица, но в целом Варни решил, что пусть лучше _заметит_ она, чем кто-либо другой. Чем ворох готов-фанатов, например, произведет «опознание», будто преступника в каталажке.
- Да? – переспросил Варни
Девушка протянула флакон с каплями.
- Кажется, вы такими пользуетесь.
Варни передернуло. Слежка? Большой Брат следит за тобой. В облике странной девушки.
- Откуда вы знаете?
- Просто заметила, - голос у нее звучал отстраненно, Варни сравнил с компьютерными вокоэффектами. Или вокодером из научной фантастики, а еще неожиданная представительница «Большого Брата» смотрела куда-то мимо Варни, погруженная в свои мысли более чем в беседу. – Я тоже такими. Слишком много компьютера, знаете ли. У меня лишний флакон, могу поделиться…
«Более дурацкого повода начать разговор отродясь не слышал», подумал Варни, но и отворачиваться, уходить не стал. Невежливо. Судорожно вспоминал правила этикета, полагается взять или отказаться? Поблагодарить?
- Спасибо, - сказал он, принимая «подарок», улыбка вздернула губы вверх, словно подцепленная булавками.
Девушка кивнула. В тот день больше они не общались.
Но Варни не умел забывать, близкое аутизму восприятие хранило мелкие детали и случайные знакомства вплоть до пешеходов на улицах. Покрывало темноты сродни холодильнику: впечатления не портятся от времени.
Девушка попала в разряд «знакомых незнакомцев». Забавный феномен – видитесь ежедневно, но ограничиваетесь взаимными кивками, а однажды «знакомый незнакомец» спасает вам жизнь или становится близким другом. За несколько месяцев они едва ли перекинулись десятком фраз, девушка редко отрывалась от компьютера и массивных, похожих на уши диковинного зверька, наушников. В свою очередь, Варни не жаждал проводить в студии лейбла слишком много времени – необходимый минимум, пока не расползлись пятна до фигур, не заполнили пространство, а потом сбежать домой.
Зачем-то сохранил Варни ее визитку с лаконичным «Нина», “Yendri” и номером домашнего телефона. И е-майлом.
«Слишком много компьютера». Нина (или как там ее, запомнить имена труднее, чем лица, имена – просто штампы в паспортах; собственный паспорт Варни ненавидел хотя бы из-за отметки в графе «пол») – поклонница высоких технологий. Лучше чем имя.
Зачем-то…
Дом был его крепостью, но в каждой крепости – древнем замке или небольшой квартире – рано или поздно заводятся призраки. У Варни была темнота.
Нет, тьма. В четырех стенах темнота все-таки разрасталась до тьмы.
И (тьма) грязь эта начинала жить собственной жизнью, сначала простирала тонкие паутинные ложноножки по стенам и окнам, зашторивая занавески и запирая замки. Из пятен-теней на стенах проступали фигуры, уродливые или прекрасные – Варни никогда не решался разглядывать. Фигуры были частью его. Страшно смотреть в глаза самому себе – будто мертвецу в зеркало. Поэтому зеркала завешивают.
Страшно _не увидеть_ себя – только тени.
Всякий раз, когда тени обретали плоть (а так же голоса, о эти голоса, способны разорвать в клочья сердце и барабанные перепонки) – Варни затаивался. Не отвечал на редкие звонки. Не покидал дома.
Остатки трезвого мышления расценивали действо как безумие. У каждого своя реальность, логично отвечали тени.
Варни соглашался.
Вырваться не пытался. Темнота (тьма) – часть его, проще отрезать голову или вскрыть глотку. Не худшая идея – избавиться раз и навсегда, но Варни опасался выпустить _всю_ тьму, а среди неясных фигур мелькали не только изъеденные гнилью лица бесприютных мертвецов, но и красноглазые демоны с раздвоенными языками кобр.
Одиночество – это еще и _не причинение_ вреда другим.
С этим Варни соглашался тоже.
Задыхался от пленки-темноты – рыбой под отравленной водою; и некуда выбраться, пленка плывет быстрее, а наверху – воздух, столь же смертоносный воздух. У дна четче очертания. Варни соглашался, соглашался, согла…
Безумие действительно похоже на танец в темноте. И (не)одиночестве.
Но посредь кокона тьмы и заката он вспомнил о визитке.
Список «загадок Нины» сводился к короткому «я пользуюсь программами для изменения голоса». После выхода первого альбома, журналисты подняли бучу, выясняя какого пола загадочный/ая “Yendri”, а Нина удивлялась: в 21 веке еще можно провести кого-то парочкой электронных «друзей человека»?
Но в глубине души ей было приятно. Нина выглядела как женщина, называла себя женщиной, но если бы программы позволяли модифицировать не только голос, но и тело…
(всего-навсего _попробовать_. Поиграть)
В онлайн-играх она всегда выбирала мужских персонажей. В профиле-анкете на почтовом сервере пол указывала мужской пол.
Почему бы и нет? Интернет дает анонимность в любых (бес)пределах. Киберпространство – идеальная среда, четвертое и пятое измерение, где тела, условности и стереотипы сползают, словно шелуха с пшеничных зерен.
Нина любила виртуальные знакомства.
Очередное послание в почтовом ящике она едва не удалила – безымянное, будто спам какой-нибудь. Увеличение пениса, грудей и прочая виагра, а то и вовсе охапка вирусов. Но феномен «знакомого незнакомца» работает на подкорковом уровне, наверняка, способствует выживанию человечества.
Нина прочитала письмо. И без особого труда угадала от кого короткое «Кажется, я забыл забрать те капли. Мне хотелось бы познакомиться с тобой поближе».
Тот человек со студии – человек ли, покрывало-одеяние закутали (запутали?) до степени, когда под ворсистой тканью плаща и капюшона могла скрываться мумия, марсианин…или робот. Нина усмехнулась. Робот – отличный вариант. Как жаль, что искусственный интеллект до сих пор обретается лишь в научной фантастике.
«Отличная идея», - заклацала она по клавиатуре, - «я тебя помню, ты показался мне интересным. Как мне называть тебя?»
Интернет-этикет. Называть – не спрашивать имя. Иногда – противоположное.
Собеседник ответил минут через пятнадцать, из чего Нина вывела – не одна она проводит пятничный вечер дома. Ну что ж, не всем же веселиться по клубам и пивнушкам. Она потянулась за зажигалкой и свечами, сплетая причудливое сочетание техногенного и романтично-средневекого антуража. Блики вычерчивали иероглифы на стенах, а ногти барабанили по клавиатуре под негромкий «фоновый» EBM.
«Анна», - сообщил новый е-майл.
Нина улыбнулась. Такая же «Анна» мужчина в линялом сером плаще, как она сама какой-нибудь Роберт.
«Это упрощает беседу».
Она нарисовала смайлик.
Ее, кажется, не поняли. «Зачем ты ставишь скобки?»
Нина рассмеялась. «Ты не знаешь что такое смайлики?»
Смущение на том конце (провода? Мира?) было объемным, как шар в 3d-максе. «Нет. Я новичок».
Нина скопировала и приложила ЧаВо. «Вот. А вообще, е-майлы – неудобно. Поставь себе аську… ну, то есть ICQ, программа такая».
Анна оказался сообразительным учеником. Зеленая ромашка запроса на авторизацию расцвела полчаса спустя.
Нина чувствовала себя гидом. Проводником в мир иной, за водами реки Стикс – ты можешь вернуться телом, но, однажды шагнув до конца, приносишь душу в дар двоичному коду. Душа – мелкая монета, дьяволы нынче не принимают ее. Котирует только Интернет.
«Ты интересно рассуждаешь», - появился текст Анны. Нина потерла указательным пальцем переносицу. Эффект знакомого незнакомца или случайного попутчика? Она выложила много личного.
Почему бы и нет? Мужчина «Анна» воспринимался достаточно _странным_: маньяк или идеальный друг, первое Нина вычеркивала сразу. Типы с недокрученными гайками в мозгах запросто находят друг друга. По очередному закону: комплиментарности, думала она, но пока не решалась набрать в окошко диалога.
«Я серьезно. Интернет – другой мир. Как вариант, мы попадаем в него после смерти», - Нина опять пририсовала смайлик.
«Ты так считаешь?»
«Ага. А что, по-твоему, лучше рай с дурацкими ангелочками или ад с чертями и сковородками? Ха. Я не верю».
«Есть… другое. Впрочем, пока я хочу посмотреть на _твой_ мир».
Звучало (нарисовано? Нина слышала напечатанный диалог как обрывистую хриплую речь, почему-то прерываемую затяжками сигарет) чрезмерно серьезно. Нина ответила улыбкой до ушей.
И согласием.
Не приоткрывай дверей – придется перешагивать, а еще из-за порога жаждут вырваться те, кто по ту сторону. Не приоткрывай – входи.
Частично из-за природных данных, частично по вине проблем с глазами, Варни воспринимал звуки и ощущения яснее зрительных образов. Вокруг плотнела темнота, твердыми комьями сажи осыпалась на белые клавиши и белые пальцы; пустой дом становился невыносимо _переполненным_, а дверь – приглашала.
Нина приглашала.
Варни не доверял никому, менее всех – себе, но из двух зол выбрал меньшее. Последовал.
Он ведь сам попросил Нину, верно?
Удирать – трусость, но оставаться сил нет. Варни впрямь устал от непрошенных соседей, патологичных, словно сиамские младенцы-близнецы в животе; он вернется и будет наказан за побег…
Дверь нельзя держать открытой. Особенно когда ждут. Девушка с лицом и фигурой мальчика, серебристый костюм астронавта перехватывает люминесцентные блики. Вздернутый нос и обиженно-пухлые губы.
Нина красивее _соседей_, а Варни неравнодушен к красоте.
По ту сторону падал снег, радужный искристый снег. Варни рассмотрел причудливые кристаллы:
«Это…?»
«Мегабайты данных. Послушай, я не обещала, что мир мой полон феями и призраками…»
«Не надо», - поспешно перебил Варни. Призраков хватало своих. – «Это безумие или сон?»
«Или реальность. Как хочешь», - говорила девушка, и пленка костюма трескалась, выплетая пластиковые крылья, кружевное твердое покрывало. Варни кутался в растянутый свитер, оглядывался по сторонам.
«Ты боишься?» - спросила Нина, сократила расстояние, вблизи Варни рассмотрел – фигура проводницы (проводника?) беспола, как у манекена. Вешалки даже. Варни провел по гладким пластиковым плечам.
«Не боюсь».
Он добавил, момент спустя:
«Тут не страшно. Я ведь пришел…просить о помощи».
«Я знаю», ответила Нина. – «Поэтому мы оба здесь».
Они брели среди радужных снежинок и плотного искристого тумана; в этом мире не наблюдалось разнообразия пейзажей, но не допускалось и темноты. Это радовало Варни. Он собрал горстью переменчивые, словно хамелеоны, кристаллы, хрупнул в кулаке.
«Ими можно рисовать. Или писать музыку», - серьезно объяснила Нина. Варни вспомнил сказку о Снежной Королеве и мальчике, что складывал слово «Вечность». Из разноцветной крупы – не сложнее, только стоит ли.
«Не думаю», ответила Нина. Варни не удивился, что она слышит мысли, но неприятно (вторжение, нарушение границ) не было. – «Пришлось бы остаться здесь навечно».
«Почему нет?» - пожал плечами Варни, он ссутулился, шагая рядом с Ниной. Хотелось почувствовать себя меньше ее. Ей в свою очередь – наоборот.
«Ну… все-таки мы не в реальности».
«Я никогда не жил в реальности», - возразил Варни, - «Можно и не начинать».
Нина смолчала.
«Ты называешь себя Анной», - заметила она. – «Зачем?»
«Я женщина».
«Я знаю. А я мужчина», - звучало без тени иронии или ерничанья, подобным тоном называют имя в паспортном столе. – «Почему – Анна?»
«Так… получилось».
Снежинки складывались в монолиты. Кубические и шаровидные, геометричные формы парили в воздухе и возвышались на несколько метров в пустоту. Где-то мигали огоньки, изнутри «снежинок», под ногами звонко хрупали они и разбегались от тяжелых подошв. Иногда чудилось, будто они следуют за ними – внимательно, словно белки в парке. Это забавляло Варни.
«Сегодня в сети много народу», заметила Нина, «передают информацию, гляди».
Стряхнула со свитера Варни несколько крошек, вложила тому в ладонь, Варни успел ощутить как горячи маленькие руки мужчины-женщины – и как холодны его собственные. Нина не отдернулась – странно.
Снежинки растаяли и потекли пурпуром сердечек и приглушенных фраз.
«Отпусти их», посоветовала Нина. «Иначе до кого-то не дойдут. Когда-то слова прятались в телефонных трубках, но гигабайты Сети надежнее».
«Ты хранитель?»
«Пользователь, не более. Но я люблю этот мир. Я не делюсь с тобой, просто показываю – он ведь общий».
Варни прикусил язык, задавая крамольный вопрос: а _своим_ готов поделиться? Липкой оболочкой и ядовитыми флюидами, желтыми тусклыми взглядами из-за угла и неприятным _не_дыханием в изголовье кровати. Ближе к безумию. По радужным сугробам прогуливаешься во сне, но темнота окружает и наяву.
«Что случилось?» - Нина отдалилась на пару шагов. Она изменилась – выше стала, и фигура окончательно мальчишеская, андрогинность перетекла в мускулистость парня лет двадцати-двадцати двух. На поясе откуда-то появился фонарик. Или рукоять светового меча, как в «Звездных Войнах».
«Куда мы идем?» - Варни подменил один вопрос другим.
«Играть, конечно. Ты будешь принцессой или амазонкой? Может, богиней? Я должна завоевать твое сердце», - сообщил мальчик-рыцарь буднично, и бледно-голубой скафандр ощеривался чешуей доспехов.
«Я не…»
Варни сбился. Предпочел не спорить.
«Можно я возьму тебя под руку?» - галантно вопросила Нина, Варни охотно позволил жест близости. Некоторые невинные прикосновения – откровенней секса. Одно из них – вкрадчивая тонкая лапка, что обвила предплечье.
«Во что ты хочешь играть? Я люблю в роботов, но не уверена, что понравится тебе», - Нина менялась каждые десять секунд. Девушка-юноша-механизм-игрушка. Варни предлагается выбирать, словно у витрины бутика?
«У меня не было друзей в детстве», сознался он, - «я не умею играть».
Ленивый взмах кистью руки, и вокруг простирается горячий июльский лес/парк. В тяжелом прозрачном озере плавают лебеди с тонкими изогнутыми шеями и похожими на кораллы, лапками. Солнечные лучи заставляют Варни жмуриться, но тепло приятно и не ранит кожу. Грузно и сладко пахнет акацией – с восковых цветов-гроздьев, от Нины – лицо ее и руки тоже восковые, с примесью розового. Варни гладит ее ладони, задумчиво и бережно.
«Я не хочу играть», сознается он, - «Давай просто… как есть».
«Мы уже. Уже играем. Хочешь – меняй декорации».
Нет, не хочу, думает Варни. Вот только оголить плечи, позволить незлому солнцу дразниться. Это солнце не оставит ожогов. А Нина – в причудливом ситцевом платье, ветер шуршит бежевыми лентами и кружевами. Красивее, чем роботизированный костюм или доспехи. Она смахивает на капризную девочку-институтку.
«Чему ты улыбаешься, Анна?»
«Мы с тобой идеальная пара, ибо совершенная женщина – это мужчина, и лучший мужчина – женщина. Вот мы и идем по райскому саду. Адам и Ева наоборот».
Откровенные слова. Варни не ожидал от себя. Но они ведь играют, правда?
«Конечно… но откуда ты знаешь _подробности_ обо мне? Поглядел в профайл?»
«Зачем? Мне обычно неинтересны люди еще и потому, что я чувствую их всех. Тебя – тоже, но ты интересна», - фраза вышла корявой. Варни обнял Нину, прижал к себе, словно боясь отпустить – обратятся кружева птичьими перьями, улетит с лебедями. Или свернется в раковину системного блока.
«Завидую тебе», - усмехнулась Нина. Все-таки высвободилась – встала напротив. Выжидающий взгляд. Глаза не то темные, но то прозрачно-голубые, а то и вовсе радужные.
«Не стоит завидовать. Правда», - Варни понял ее намек удивительно просто, и просто было поцеловать девушку. Мужчину.
Игра.
Варни по-настоящему нравилось. Покидать (рай?) странное место и Нину не хотелось. Нина предупреждала – нельзя оставаться долго, но когда Варни прислушивался к советам?
Он попробовал подретушировать лес-парк. Добавил звонких ручьев и бледно-золотистой повилики на сочной траве, деревья подернулись белесой пленкой инея, но холоднее не стало. Нина озиралась по сторонам, наблюдая пришествие…зимы? Умирания?
«Зачем ты это делаешь?»
«В каждой жизни должно быть зерно смерти. Украшаю», - пояснил Варни, снова обнимая и целуя ее. Губы Нины пахли лесными травами…и может быть, инеем немного. Или железом? Кровью?
«Тебе хорошо?»
«Да», - ответила она, - «хорошо с тобой. Ты необычный. Я хотела бы знать – кто ты на самом деле…»
Варни отстранился. Кора деревьев почернела, осыпалась, словно после лесного пожара. Где-то в глубине надрывно заверещали белки.
«Обязательно? Я… не люблю имен».
«Я тоже. До определенного момента».
Варни дернул плечом. Все люди одинаковы – следующий шаг алгоритма «попросить паспорт».
О черт.
«Анна!» - Нина догнала его. – «Ты обиделся?»
«Нет».
«Эй… ты просто не так понял. Расскажи что пожелаешь».
Варни полуобернулся.
«Сама. Чувствуй сама».
Немного тестов. Нехорошо, но Варни неопытен в отношениях. Даже с мужчиной-женщиной.
Нина потерла подбородок, всегда обиженное выражение лица сделалось совершенно плачущим. Варни тянуло кинуться – извиняться. Нина привела его сюда, а он вздумал устраивать экзамены. Хороша благодарность!
Она прильнула к нему. Сорвала с ветки горсть сиблингов-переспелых вишен.
«Мне страшно за тебя, и я не могу объяснить почему…» - она протягивала вишни, Варни подумал о запретном плоде. Впрочем, запретный плод в их игре преподнесет он…
«Не стоит. Я привык», - брызнул сок. Нина следила за багряной каплей, капля запекалась и коричневела.
Молчание затянулось, листья осыпались. Варни с грустью подобрал разлапистую пластину с прожилками-венами на старческой коже. Варни протянул его Нине, в знак – прости меня, но та отвернулась, длинные темные волосы стлались по земле, текли обсидиановой рекой, а сама Нина отдалялась. Варни протянул вслед руки:
«Не уходи! Я… я отвечу тебе».
Вслед кинул листья, потом оборвал тюлеподобную ткань рукавов – взметнулись тени до небес, Варни поежился от мерзлого плесневелого дыхания. Но… Нина ведь просила.
«Смотри».
Усилий не требовалось, мир послушно искажался от взгляда, дыхания, Варни передернуло – до чего _просто_ лепить из рая… другое место. Выворачивать острыми швами наружу.
Листья растаяли, словно мороженное на июльских лучах солнца. Деревья побелели, угрожающе выставили скелеты ветвей. Потрескалась земля, и мирные звуки пения-криков птиц сменились напряженной тишиной. Обитаемой тишиной, такая крадется в фильмах ужасов за главным героем – вместе с монстром.
Только Варни прекрасно знал каждого монстра.
«Смотри», повторял он, а сам жался к вишневому дереву. Оттуда падали переспелые плоды, и из-под тонкой кожицы выбирались округлые белесые черви.
Нина зажала рот – комичным жестом девчонки, которой шутники-одноклассники подсунули мышь в рюкзак.
«Что это?»
«Ты просила показать. Это… я».
С серого неба (пространства?) закапал мазут. Варни содрогнулся: вот оно, они, добрались и сюда – нет, не добрались, сам позвал. Стоило ли сбегать…?
(стоило, ради Нины. Адам и Ева провели в раю недолго – и так правильно)
Нина озиралась по сторонам. Куда все подевалось – словно вылили ведро черной краски на холст. Картины не видно. Только уродливые потеки.
«Ты… не похоже на тебя!»
Она сократила расстояние, хотя вязкая грязь-темнота липла к подошвам, и чудилось чавканье сотен ртов. Нина подумала о Лавкрафте и шогготах – бесформенная масса заполонила целый мир. Двигаться по ковру из шогготов… пугающе. Но не до безумного ужаса, не до обреченной маски отчаяния, Анна, почему ты _так_ страшишься?
Нина оттолкнула челюсть «шоггота».
«Я не понимаю, Анна», - она взяла его за руку, будто приглашая – уйдем отсюда. Но Варни уже не мог шелохнуться, лицом к лицу с _ними_, он терял волю и способность размышлять.
Слишком…привычно?
«Они проникли и сюда. Они – это я. Мне очень жаль».
Нина тянула его за собой, теплое дыхание скользило по коже, будто она пыталась разбудить его от смертного сна – из хрустального гроба, из черной комы. Бесполезно.
«Пойдем отсюда!» - она кричала. Клубы жирного тумана-сажи оседали на платье, на теле, Нина чувствовала себя грязной, словно искупалась в зараженной химикатами речке, в сотне отравленных луж. А Варни стоял, запрокинув голову, ловил губами грузные живые капли. Он погружался, кутался в (привычную, о, такую привычную) темноту, словно в изношенную ветошь. Страх и безумие – куда понятнее (чужих) приятных эмоций. Нина – чужая.
Извини…
Кажется, проговорил это вслух.
(и теперь она увидела, она все поняла – и отдаляется)
Или Варни не видит? Темнота застлала глаза, залепила кляпом рот, втекла в вены – никогда не разрасталась до таких размеров прежде. Целый мир, ты создаешь его по себе. С нуля и до бесконечности. Бесконечность страдания – осознанный выбор.
Не стоит жаловаться.
«Я всего-то хотел показать».
…и остался совсем один, навсегда, не сбежать, навсегда навсегда навсегда.
«Прости. Мне было хорошо с тобой. Недолго».
Варни не слышали.
Ловушка захлопнулась, и дыхание его останавливалось.
- Черт!
Нина тупо пялилась в экран. Всякое случалось, конечно, в чатах, форумных ролевках-словесках и прочих интернетных развлечениях, но на сей раз на душе царапалась целая стая голодных кошек. Чего-то не то сказала? Они со странным типом болтали полночи напролет (на часах пять утра, боже, сколько раз под синеватым сиянием монитора она встречала рассвет…), а теперь он отрубился, и последняя фраза…
«Мне было хорошо с тобой. Недолго».
Мне _было_ хорошо.
Недолго.
Черт, черт, черт. Тип с женским ником (ничего удивительного, в World of Warcraft и Lineage половина мужиков «отыгрывают» грудастых эльфиек) поначалу воспринимался «с тараканами», но вполне вменяемым. А под конец…
Свечи догорели. Расплавленный воск растекался, капал из блюдца-подсвечника красноватой лужицей, похожей на густеющую кровь. Подползал к клавиатуре, мышке, заляпал и жег запястья. Нина только теперь ощутила жжение.
Багровел и отключенный значок контакта. Уставшим глазам Нины он чудился похожим на глубокую круглую ранку.
«Что-то надо делать».
Мы в ответе за тех, кого приручили, так? Она не хотела приручать случайного знакомого – в виртуальном общении намного меньше обязательств, в конце концов они не ходили под ручку и не дарили друг другу цветы. Не в реальности. Но разве для нее порой виртуальная реальность не объемнее, четче «настоящей»? Кто определил рамки правды/неправды?
Мы в ответе…
Черт.
Пара сообщений. Ты где, откликнись. Молчание в ответ – и ни дыхание в гулкой телефонной трубке, и не потрогаешь пульс. Разорванный коннект, вот как это называется. Придется искать другие пути.
Неправильные. Интернет гарантирует анонимность.
«Но не могу же я его оставить. После этих…страшных образов, он запутался в них, словно маленький паучок сплел слишком липкую и плотную паутину. Сам и завяз».
Нина выкинула огарки свечей в мусорное ведро. Достала из холодильника банку и глотнула рэдбулла. После бессонной ночи информация расползалась, как застиранное лоскутное одеяло, а ей нужно собраться.
Нарушить закон. Нетикет – тоже.
Нина не считала себя профессиональным хакером, да и не приходилось прежде выуживать информацию из профайлов. Ты-называешь-я-верю, без вопросов. Исключение – «ради его блага».
Анонимность иллюзорна. Ай-пи, провайдер и переадресация. Логи – таблички с указателями. Нина подумала о незаконности вторжения в приватность.
«Ради его блага».
Гугль мэпс и желтые страницы. Закрытые, конечно. За действия Нины статья - до пяти лет, но она не банк ведь взламывает. Ложь во благо, преступление во спасение…
(я ведь сама попросила его _показать_ себя)
Ей и исправлять ошибку.
Нина вздохнула с облегчением: адрес отыскался быстро. И недалеко отсюда, тихий небогатый район, около получаса на машине. Нина наспех собиралась, запихивая в сумочку маловнятную дребедень – рассеянно, периодически поглядывая на монитор, вдруг затянется зеленым цветок-ранка?
Нет.
А еще чудилось – протянутся щупальца, чернильные ядовитые щупальца с присосками, втянут ее _туда_...
(куда я еду?)
Нет, нет. _Туда_ она не приедет никогда; в чужой ад невозможно войти, в отличие от рая. Ад строго индивидуален, и в данном случае…
В данном случае Нина определила бы его как чешую.
Размышляла по дороге, в перерывах между «опоздала», «не откроют». Тысячи разноцветных мыслей, как давешние снежинки информации, словно Нина закачала в подкорку пол-сети.
Чешуя. Или хитиновый панцирь – иногда он становится мал и душит.
(я больше не дышу, говорил собеседник, пустая фраза без знаков препинания и заглавных букв, словно записка самоубийцы, неаккуратно намоченная в крови и обожженная порохом).
Нина тряхнула головой так, что растрепались волосы. Ничего ведь не…случилось на самом деле, правда?
(я всего-то просила показать)
(я была Евой, но из рая изгнали на землю только меня. Адама – сразу ад. Чего мелочиться и медлить со Страшным судом несколько тысячелетий?)
По предрассветному городу ехать можно быстро. Ни пробок, ни случайных прохожих. Нина явно превышала скорость – уважительная причина. «Я еду спасать… одного человека, которого заставила показать свою dark side, а она разрослась и не отпустила его».
Ну да. Я думаю, что смогу. Помочь.
Кто, если не я?
Небо лениво светлело, словно кто-то стирал слой за слоем древней пыли с найденного в археологических раскопках черенка. Скоро город заполнится шумом, а врата не-реальности, ночные хрупкие врата, растают и спрячутся до заката. Нужно успеть.
Прохладный воздух и контрастом – затхлость старого дома, старого подъезда. Дом построен в пятидесятых годах, и запах ушедшего – может, призраков или воспоминаний, - неизбежен. Вообще-то Нине нравились такие.
Квартиру…номер она помнит. Ошибется – получит возмущенное «чего вам надо?» Лишь бы полицию не вызвали.
Не вызовут. На кромке дня и ночи земные силы наиболее слабы. Позже они примут караул и воцарятся на световой день, но пока…
(успеть).
Дверь оказалась незапертой.
Нина открыла ее.
Она ожидала этого. Темноты. Нет, не попросту выключенных лампочек, а застарелой, въевшейся в стены, как плесень, темноты. Она висела клочьями, пыльной паутиной и запахом чего-то кисловато-горького, сродни лекарствам или старым духам.
- Привет, - громко сказала Нина.
Никто не ответил. Всколыхнулся сероватый сумрак. Нине отчаянно захотелось разрезать его светом, точно вскрыть гнойник, но выключатели кто-то спрятал. На стенах висели какие-то тряпки. Нина подумала о завешенных зеркалах…в доме умершего.
Брр.
Еще она отметила – уборка бы не повредила квартире. Не грязно, но как-то…неуютно, нежило. Будто уезжали в спешке. Вещей немного, и те разбросаны в хаотичном порядке.
- Привет, - повторила она. В небольшой комнате слабо светился монитор. Какой-то стандартной заставкой. Нине почудилась чья-то фигура. – Эй, привет, извини…что я врываюсь, но… я подумала, тебе нужна помощь…
- Уходи.
Нина вздрогнула от голоса. Голос принадлежал не тому человеку с лейбла. Самой темноте? Живому панцирю, не желающему выпускать привычную жертву?
- Анна. Прости меня. Я виновата, я попросила тебя показать… лишнее. Слушай, я…
- Уходи, - снова темнота. Звук исходит от стен. Нина судорожно обернулась по сторонам, ей померещились десятки фигур, настороженных и озлобленных ее вторжением. Маленькая старая квартира полна народу.
Не-людьми.
(это снова онлайн рпг-чат?)
Нина убрала прядь волос со лба. Закусила губу.
- Послушай… я могу уйти, если хочешь, но… скажи сам, ладно? Не эти… существа.
(о боже, какой бред, это прикольно, когда играешь и совсем идиотски звучит в реале)
Фигура снова шелохнулась, а потом, словно в немых фильмах-ужастиках выпрыгнула на Нину, девушка шарахнулась назад, вскидывая ладони вверх, будто готовясь к самообороне. Немые фильмы… точно. Как же _страшно_ выглядел сейчас этот человек. Почище демонов в игрушках. И почище просто красных глаз и помятого после бессонной ночи вида.
- Ты тоже видишь их? – вопросил он, шевелились одни губы, светло-голубые (или зеленые, Нина определила только как «светлые») глаза казались яркой застылой фото-вспышкой.
- Я… э… - Нина отодвинулась. Усилием воли сократила расстояние. Фрик или нет, она общалась с ним столько времени. Интимно, можно сказать, общалась. И то был не дурацкий виртуальный секс с дурацкими «я снимаю трусики». Гораздо более личное.
(по Интернету нельзя трахнуть физически, но можно вывернуть душу наизнанку, главное – не попасться собственным демонам)
- Как ты меня нашла?! – рука с длинными пальцами и светлой кожей. На воротнике блузки. Очень близко от горла. Нина подумала, что ее виртуальный собеседник, при желании, спокойно придушит незваную гостью, но страха не было. Не тот, кого можно бояться. Только бояться вместе с ним. Ха.
- Прости. Я… ну нашла короче. Я хотела помочь.
- Ты знаешь, кто я.
- Догадываюсь. Только мне на твой имидж и легенду плевать, знаешь ли. Я хотела помочь, - последняя фраза – сродни методам гипноза.
(конечно, догадалась, не надо быть Эркюлем Пуаро или Шерлоком Холмсом… ну и что?)
- Эй, я не собираюсь бежать в прессу. Ни в Zillo, ни еще куда. На твои фан-сайты тоже.
- Угу, - кивнул Анна (Варни). Похоже, в данный момент его мало интересовала витиеватая легенда и нарушенная конспирация. Кое-что из «подборки для имиджа» не было выдумкой.
- Ты тоже видишь их? – снова спросил Варни. Варни не отпускал ее, но жестом «я держусь за тебя, не за кого больше». Нина не сопротивлялась.
- М… не знаю. Слушай… мы просто болтали, чат, ролевка, все такое. Это не реальность, пойми! – Нина обхватила пальцами запястья Варни, осторожно разжала хватку. – То есть… с тобой классно общаться, но вот эта…
- Темнота. Тьма. Ты ведь видела это там, видишь и теперь. Они немного… отступили. Не любят чужих. Тебя тоже. Потом будет хуже.
В такт обрывкам-словам выступали фигуры. Нина чувствовала мерзлую пустоту их дыхания, анти-свечение выколотых глазниц и короткие, ехидные смешки. Один или двое жертв - неважно. Больше крови.
- Они всегда со мной… - продолжал Варни, - иногда дальше, иногда ближе. Сегодня я попытался сбежать. Меня поймали…
- Глупости! – закричала Нина. – Нет никого! Никого! Нет!
Она кричала, потому что по стенам ползли обагренные серебряной кровью руки, карабкались по-паучьи и облизывали клыки. Наверняка, гнилые и черные. Бесплотные…и очень _твердые_.
У них ледяные пальцы, думала Нина. И очень, очень острые клыки… кусаются изнутри, гложут, как паразиты.
Она глянула на Варни.
Паразиты-симбионты. Так точнее.
- Кто они? – спросила Нина.
Варни коротко рассмеялся. Лицо его исказилось до явного уродства, хотя еще пару минут назад было испуганным – не более. Варни протягивал руки темноте, а та – к нему.
Бездна так же смотрит в тебя.
Вот это и есть безумие, отрешенно отметила Нина, игры с реальностями опасны, зря я затеяла это.
- Пожалуйста. Ответь. Кто… и зачем они?
- Это я. Ты просила показать. Это я.
Нина выдохнула. Да, да! Как и думала!
- Анна… слушай, это не ты! Это… ну вроде доспеха-симбионта, живого. Может, часть тебя, но ты хозяин, а они просто служат тебе. Ты можешь прогнать их!
- Не могу.
- Можешь… - Нина отпрянула от стайки извилистых, похожих на лианы, дорожек. Дорожки приблизились опасно к ее ногам. Не хватало только висеть вниз головой.
(я тоже сошла с ума. Ну и пусть)
- Не могу. Они вечны, я – нет.
- К черту! – Нина вцепилась в плечи Варни. Попутно замечая напряженные мышцы. Сильные руки. И в (не-реальности) он целовал ее так…чувственно. А она была принцессой. И мужчиной. Только потом поменялись, но теперь…
Ей придется сражаться с чужими драконами?
Как мужчине…или женщине? Рыцарь сражается с драконом полчаса, а принцесса – много дней. Пока ждет рыцаря.
Нина кривовато ухмыльнулась. Безумие – тот же виртуал, искажается по воле _хозяина_, и замершему в ужасе/экстазе/агонии Варни просто не приходит это в голову.
- Ты. Хозяин. Докажи, - шипит Нина на ухо Варни, тот неподвижен, точно кататоник. Темнота обволакивает, словно наматывается нить на катушку. Не тьма, думает Нина, темнота. Фу, противно даже. Грязь.
- Они… тут… всегда...
- Просто симбионты. Слушай, ты и собаке позволишь командовать собой?
Варни фраза озадачила. Настолько, что он отвлекся от вездесущей (нечем дышать, они пожирают воздух и самое пространство) темноты.
- У меня никогда не было собаки.
- Тогда заведи. Лучше чем эта… грязная лужа, - Нина вложила минимум ужаса и максимум брезгливости. – Грязная противная лужа. А ты ее слушаешь. Запасись «фейри» и отмой стены, и никаких...
- Замолчи! – Варни почти взвыл. Кощунство. Богохульство, сравнимое с «выцарапать неприличное слово на церковном алтаре».
- Ты ведь не боишься. Ты на самом деле, знаешь что делать… просто отмыть грязные пятна.
Варни моргал. Прежде не приходилось сталкиваться с _ними_ не наедине, а с третьим. Лишним?
(я призвал их в том мире, почему не отослать обратно?)
(показать себя Нине. Показал. Довольно)
Под кожей кололись иглы, темнота глодала его, Варни тянуло расцарапать кожу и выскоблить _следы_. Как паразитов. Болезненное, безумное – и привычное ощущение. Обреченно сдаться, свернуться в клубок и надеяться, что они _еще раз_ покинут его. На время.
Но прикосновения Нины были теплыми – горячими даже, живые ладони, не реальнее мира радуги и переменчивого рая, но вполне осязаемо. Тепло не давало Варни застыть наедине с темнотой.
- Что мне делать? – спросил он у Нины.
- Показать кто хозяин, конечно, - она дернула плечом.
Варни шагнул навстречу мгле. Жжение усилилось, в глазах и горле – главным образом. Хотелось кашлять, будто после крепкой сигары. Он махнул рукой в пустоту.
Нина следила за ним, зачем-то спрятав руки в карман джинсов. Комичная сценка – если судить по законам «реальности», но они, похоже, по-прежнему внутри игры. Ролевки. С уровнями, мобами и апгрейдами. И кастами спеллов.
Ой, ой…
Нина опять закусила губу. До крови, потому что Варни…сливался с темнотой, темнота пожирала его. Мерзкая бесформенная амеба.
«Я не могу. Прости. Это сильнее…»
- Можешь! – выкрикнула Нина.
«Нет..,»
Серое, какое все серое. Хуже черного. Туманно…и мерзко.
И Варни смотрится плоским, как стена – гравюра на стене. Он останется навеки рисунком или чем-то вроде. А темнота обретет плоть.
Черта с два!
Нина запустила в гущу темноты первым, что попалось под руку. Ладонь облило прохладной жижей, и жидкость эта растянулась по загустевшему (не)воздуху, напоминая хрустальную стрелу.
Попала или нет в (существо) туман, но Варни попятился. Отряхивался, как длинный тощий кот после купания. Нина рассмеялась от своего же сравнения – коротким нервным смешком.
По крайней мере, Варни отделился от _этого_.
- Темно, - проговорил он, - слишком темно.
Звучало с похоронной интонацией. Реквиемом. Нина замерла в неловкой позе, протягивая пустоте залитую чем-то руку. Не кровью, прозрачным. Кажется.
«Слишком темно».
- Пожалуйста… пожалуйста, Анна… ты можешь! – ее голос сорвался на полувсхлип, и последние остатки (останки) реальности гасли. В сознании. В мире. Везде.
Рассвет не наступит.
Нина осознавала это с медленной четкостью, и в тот момент (в игре) они с Варни вновь стали единым целым, она была его глазами, ушами и нервными окончаниями, опаленными темнотой-симбионтом, совершенным мужчиной и женщиной, любовниками, смертью и всей колодой Таро…
Она не сумела закричать.
Но влажные пальцы нащупали на стене выключатель.
- Так…просто? – глуповато переспросила Нина. Неяркий свет от лампочки осветил комнату. Синт старой модели (Варни стоило бы приобрести модель поновее), компьютер, кровать с неаккуратно разбросанными вещами. Свитер вроде. Серый какой-то и не слишком чистый.
Варни сидел на полу. По пальцам его стекало что-то жидкое и прозрачное, приглядевшись Нина опознала пузырек с глазными каплями. Вот чем она на секунду отогнала темноту – прежде, чем сделаться…симбионтом. _Вместо_ темноты.
- Ее больше нет, - сказала Нина, подсаживаясь рядом и обнимая Варни. – Темнота ушла. Темнота… трусливая. Сбегает от света.
Варни перевел на нее взгляд.
- Я никогда прежде не пробовал включать свет, - сказал он задумчиво. – Спасибо.
Он пересел на диван, небрежно откинул разбросанные там вещи. Перебирал в длинных пальцах пузырек, но смотрел на Нину и, кажется, улыбался. Потом поднялся:
- Я сделаю кофе. Это была долгая ночь.
Кофе у Варни получился неважный. Нина из вежливости тянула буро-коричневую комковатую бурду, но пообещала себе научить нового знакомца нормально варить кофе. Если, конечно, продолжат общаться.
_Общаться_.
- Спасибо, что показал мне…все, - пробормотала она, не решаясь вновь сократить расстояние. В конце концов, нереальное закончилось, неизвестно, как этот аутик отнесется к нарушению личного пространства.
Варни сам взял ее за предплечье. Конечно, не стоило ожидать поцелуев и объятий, как в игре, но…
Нина подмигнула ему.
- Ты настоящий мужчина, - сказал Варни, - проводник новых идей и так далее. Я, черт подери, никогда бы не догадался просто-напросто включить свет. Э… спасибо.
- Не за что. Прости, что вломилась и нарушила инкогнито.
- Я сам обратился к тебе. Первым, - напомнил Варни, - я был готов к этому. И я готов… - он замешкался, повисла пауза. Затем, подобрал слова:
- Что ты будешь приходить еще. Когда захочешь.
Нина пожала узкую бледную ладонь.
- Обязательно. А темноты не бойся. И, могу дать совет.
- Какой?
- Не используй только черный в «имиджевых цветах», - Нина остановилась на пороге, Варни провожал ее. Сегодня была долгая ночь… и она закончилась. Это не плохо. Не последняя ночь. – У тебя ведь есть другие любимые цвета?
- Да, - кивнул Варни серьезно. – Отличное предложение.
Он задумался на минуту, гладил руку Нины. Прежде, чем отпустить, совершенно серьезно добавил:
- Розовый. Я люблю розовый.
Автар этого рассказа - отзовись! Такая вещь не может остатся безнаказанной
читать дальшеЕсть банальные фразы, банальные образы и один из таких – «Тьма следовала за ним». Он вычеркнул бы подобную в собственном тексте, и посмеялся бы – без применения мимики, неподвижно, не тронув затверделых тканей губ – над ней.
И все-таки тьма следовала за ним.
Ничего инфернального. Не тьма, а темнота – сродни грязи на одежде, на длинном сером плаще с капюшоном, плотная ткань прячет от ноября и снега, а еще от чужих взглядов. Ладони и пальцы таятся в рукавах, словно пауки в щели. В целом он непримечателен, и даже темнота – просто пыль, нефтяная пленка на воде, на дожде и небе.
Дни наступили холодные, но в теплые он не выбирается из дому вовсе, то не причуда, а рекомендация докторов. Многие из элементов имиджа объясняются рецептом…и больными глазами. И каплями, которые заканчиваются в самый неподходящий момент, в воскресенье в студии, например.
От вылазок в студию человек, который почти забыл свое паспортное имя и даже мысленно называл себя Анной-Варни, жестоко страдал. Иногда он мечтал вернуть (ужасные? Безумные? Благословенные?) старые-добрые деньки, когда все записывалось прямо дома, на отвратном синтезаторе и сводилось бог весть как – со скрипом и треском допотопного компьютера.
Тогда темнота ютилась на стенах и потолке, перебирала паучьими лапками, но не ползла следом, а общение Варни сводилось к нескольким людям. Теперь приходилось контактировать с менеджерами, продюсерами и прочими, Варни никогда не запоминал их имен. С них требовалось хранить тайну неприметного человека, словно запачканного темнотой. Несложная задача: личностью Варни интересовались всего-то несколько тысяч подростков-неформалов, человечеству (а так же городу, дождю, темноте и аптекарям, черт бы их побрал, ни единой поблизости аптеки) – плевать на самого Варни, на его тайны и на незримый шлейф-пленку темноты.
Плевать и большинству невольных «соседей» по лейблу. Редко кто окидывал взглядом долговязую фигуру в неброской, обычно серой, одежде. Свитера и брюки, широкие, похожие на юбку. Пирсинг и выбритый череп заставляли смотреть чуть дольше, но студия специализировалась на готике и к фрикам тут привыкли.
Кроме того, Варни всегда чудилось, будто (грязь) темнота укрывает его от нежелательного внимания; всех малочисленных знакомых выбирал сам Варни, сами «объекты» не замечали его до того, как негласный «тест» подсчитал результаты в их пользу.
У каждого свои таланты, и именно этим Варни был вполне доволен.
Поэтому неприятным и болезненным оказалось вторжение - будто содрали с улитки тонкий извилистый панцирь, выпростали беззащитное тельце. В тот день Варни чувствовал себя неважно, кроме того (да, и снова) закончились капли. Варни планировал запастись каплями для глаз, заодно продуктами на неделю и до следующего раза не покидать (убежища) дома.
Оттого вторжение вдвойне неприятно.
- Извините, - кто-то подошел со спины. К счастью, не коснулся плеча – о, это было бы _крайне_ неприятно. Варни отдернулся, словно за шиворот засунули живого ужа от одного слова, обращенного к нему. Развернулся всем телом:
- Да?
Обращалась женщина. Молодая и не слишком красивая, впрочем, с тем же успехом ее можно было именовать прекраснейшей из смертных. Все дело в восприятии. Девушка не относилась к отряду блондинок подвида фотомоделей; узкое лицо с крупными губами и носом. «Надутые» губы создавали иллюзию вечной обиды, волосы цвета (пятен) мазута взъерошены, а глаза - слишком большие для лица, но в целом Варни решил, что пусть лучше _заметит_ она, чем кто-либо другой. Чем ворох готов-фанатов, например, произведет «опознание», будто преступника в каталажке.
- Да? – переспросил Варни
Девушка протянула флакон с каплями.
- Кажется, вы такими пользуетесь.
Варни передернуло. Слежка? Большой Брат следит за тобой. В облике странной девушки.
- Откуда вы знаете?
- Просто заметила, - голос у нее звучал отстраненно, Варни сравнил с компьютерными вокоэффектами. Или вокодером из научной фантастики, а еще неожиданная представительница «Большого Брата» смотрела куда-то мимо Варни, погруженная в свои мысли более чем в беседу. – Я тоже такими. Слишком много компьютера, знаете ли. У меня лишний флакон, могу поделиться…
«Более дурацкого повода начать разговор отродясь не слышал», подумал Варни, но и отворачиваться, уходить не стал. Невежливо. Судорожно вспоминал правила этикета, полагается взять или отказаться? Поблагодарить?
- Спасибо, - сказал он, принимая «подарок», улыбка вздернула губы вверх, словно подцепленная булавками.
Девушка кивнула. В тот день больше они не общались.
Но Варни не умел забывать, близкое аутизму восприятие хранило мелкие детали и случайные знакомства вплоть до пешеходов на улицах. Покрывало темноты сродни холодильнику: впечатления не портятся от времени.
Девушка попала в разряд «знакомых незнакомцев». Забавный феномен – видитесь ежедневно, но ограничиваетесь взаимными кивками, а однажды «знакомый незнакомец» спасает вам жизнь или становится близким другом. За несколько месяцев они едва ли перекинулись десятком фраз, девушка редко отрывалась от компьютера и массивных, похожих на уши диковинного зверька, наушников. В свою очередь, Варни не жаждал проводить в студии лейбла слишком много времени – необходимый минимум, пока не расползлись пятна до фигур, не заполнили пространство, а потом сбежать домой.
Зачем-то сохранил Варни ее визитку с лаконичным «Нина», “Yendri” и номером домашнего телефона. И е-майлом.
«Слишком много компьютера». Нина (или как там ее, запомнить имена труднее, чем лица, имена – просто штампы в паспортах; собственный паспорт Варни ненавидел хотя бы из-за отметки в графе «пол») – поклонница высоких технологий. Лучше чем имя.
Зачем-то…
Дом был его крепостью, но в каждой крепости – древнем замке или небольшой квартире – рано или поздно заводятся призраки. У Варни была темнота.
Нет, тьма. В четырех стенах темнота все-таки разрасталась до тьмы.
И (тьма) грязь эта начинала жить собственной жизнью, сначала простирала тонкие паутинные ложноножки по стенам и окнам, зашторивая занавески и запирая замки. Из пятен-теней на стенах проступали фигуры, уродливые или прекрасные – Варни никогда не решался разглядывать. Фигуры были частью его. Страшно смотреть в глаза самому себе – будто мертвецу в зеркало. Поэтому зеркала завешивают.
Страшно _не увидеть_ себя – только тени.
Всякий раз, когда тени обретали плоть (а так же голоса, о эти голоса, способны разорвать в клочья сердце и барабанные перепонки) – Варни затаивался. Не отвечал на редкие звонки. Не покидал дома.
Остатки трезвого мышления расценивали действо как безумие. У каждого своя реальность, логично отвечали тени.
Варни соглашался.
Вырваться не пытался. Темнота (тьма) – часть его, проще отрезать голову или вскрыть глотку. Не худшая идея – избавиться раз и навсегда, но Варни опасался выпустить _всю_ тьму, а среди неясных фигур мелькали не только изъеденные гнилью лица бесприютных мертвецов, но и красноглазые демоны с раздвоенными языками кобр.
Одиночество – это еще и _не причинение_ вреда другим.
С этим Варни соглашался тоже.
Задыхался от пленки-темноты – рыбой под отравленной водою; и некуда выбраться, пленка плывет быстрее, а наверху – воздух, столь же смертоносный воздух. У дна четче очертания. Варни соглашался, соглашался, согла…
Безумие действительно похоже на танец в темноте. И (не)одиночестве.
Но посредь кокона тьмы и заката он вспомнил о визитке.
Список «загадок Нины» сводился к короткому «я пользуюсь программами для изменения голоса». После выхода первого альбома, журналисты подняли бучу, выясняя какого пола загадочный/ая “Yendri”, а Нина удивлялась: в 21 веке еще можно провести кого-то парочкой электронных «друзей человека»?
Но в глубине души ей было приятно. Нина выглядела как женщина, называла себя женщиной, но если бы программы позволяли модифицировать не только голос, но и тело…
(всего-навсего _попробовать_. Поиграть)
В онлайн-играх она всегда выбирала мужских персонажей. В профиле-анкете на почтовом сервере пол указывала мужской пол.
Почему бы и нет? Интернет дает анонимность в любых (бес)пределах. Киберпространство – идеальная среда, четвертое и пятое измерение, где тела, условности и стереотипы сползают, словно шелуха с пшеничных зерен.
Нина любила виртуальные знакомства.
Очередное послание в почтовом ящике она едва не удалила – безымянное, будто спам какой-нибудь. Увеличение пениса, грудей и прочая виагра, а то и вовсе охапка вирусов. Но феномен «знакомого незнакомца» работает на подкорковом уровне, наверняка, способствует выживанию человечества.
Нина прочитала письмо. И без особого труда угадала от кого короткое «Кажется, я забыл забрать те капли. Мне хотелось бы познакомиться с тобой поближе».
Тот человек со студии – человек ли, покрывало-одеяние закутали (запутали?) до степени, когда под ворсистой тканью плаща и капюшона могла скрываться мумия, марсианин…или робот. Нина усмехнулась. Робот – отличный вариант. Как жаль, что искусственный интеллект до сих пор обретается лишь в научной фантастике.
«Отличная идея», - заклацала она по клавиатуре, - «я тебя помню, ты показался мне интересным. Как мне называть тебя?»
Интернет-этикет. Называть – не спрашивать имя. Иногда – противоположное.
Собеседник ответил минут через пятнадцать, из чего Нина вывела – не одна она проводит пятничный вечер дома. Ну что ж, не всем же веселиться по клубам и пивнушкам. Она потянулась за зажигалкой и свечами, сплетая причудливое сочетание техногенного и романтично-средневекого антуража. Блики вычерчивали иероглифы на стенах, а ногти барабанили по клавиатуре под негромкий «фоновый» EBM.
«Анна», - сообщил новый е-майл.
Нина улыбнулась. Такая же «Анна» мужчина в линялом сером плаще, как она сама какой-нибудь Роберт.
«Это упрощает беседу».
Она нарисовала смайлик.
Ее, кажется, не поняли. «Зачем ты ставишь скобки?»
Нина рассмеялась. «Ты не знаешь что такое смайлики?»
Смущение на том конце (провода? Мира?) было объемным, как шар в 3d-максе. «Нет. Я новичок».
Нина скопировала и приложила ЧаВо. «Вот. А вообще, е-майлы – неудобно. Поставь себе аську… ну, то есть ICQ, программа такая».
Анна оказался сообразительным учеником. Зеленая ромашка запроса на авторизацию расцвела полчаса спустя.
Нина чувствовала себя гидом. Проводником в мир иной, за водами реки Стикс – ты можешь вернуться телом, но, однажды шагнув до конца, приносишь душу в дар двоичному коду. Душа – мелкая монета, дьяволы нынче не принимают ее. Котирует только Интернет.
«Ты интересно рассуждаешь», - появился текст Анны. Нина потерла указательным пальцем переносицу. Эффект знакомого незнакомца или случайного попутчика? Она выложила много личного.
Почему бы и нет? Мужчина «Анна» воспринимался достаточно _странным_: маньяк или идеальный друг, первое Нина вычеркивала сразу. Типы с недокрученными гайками в мозгах запросто находят друг друга. По очередному закону: комплиментарности, думала она, но пока не решалась набрать в окошко диалога.
«Я серьезно. Интернет – другой мир. Как вариант, мы попадаем в него после смерти», - Нина опять пририсовала смайлик.
«Ты так считаешь?»
«Ага. А что, по-твоему, лучше рай с дурацкими ангелочками или ад с чертями и сковородками? Ха. Я не верю».
«Есть… другое. Впрочем, пока я хочу посмотреть на _твой_ мир».
Звучало (нарисовано? Нина слышала напечатанный диалог как обрывистую хриплую речь, почему-то прерываемую затяжками сигарет) чрезмерно серьезно. Нина ответила улыбкой до ушей.
И согласием.
Не приоткрывай дверей – придется перешагивать, а еще из-за порога жаждут вырваться те, кто по ту сторону. Не приоткрывай – входи.
Частично из-за природных данных, частично по вине проблем с глазами, Варни воспринимал звуки и ощущения яснее зрительных образов. Вокруг плотнела темнота, твердыми комьями сажи осыпалась на белые клавиши и белые пальцы; пустой дом становился невыносимо _переполненным_, а дверь – приглашала.
Нина приглашала.
Варни не доверял никому, менее всех – себе, но из двух зол выбрал меньшее. Последовал.
Он ведь сам попросил Нину, верно?
Удирать – трусость, но оставаться сил нет. Варни впрямь устал от непрошенных соседей, патологичных, словно сиамские младенцы-близнецы в животе; он вернется и будет наказан за побег…
Дверь нельзя держать открытой. Особенно когда ждут. Девушка с лицом и фигурой мальчика, серебристый костюм астронавта перехватывает люминесцентные блики. Вздернутый нос и обиженно-пухлые губы.
Нина красивее _соседей_, а Варни неравнодушен к красоте.
По ту сторону падал снег, радужный искристый снег. Варни рассмотрел причудливые кристаллы:
«Это…?»
«Мегабайты данных. Послушай, я не обещала, что мир мой полон феями и призраками…»
«Не надо», - поспешно перебил Варни. Призраков хватало своих. – «Это безумие или сон?»
«Или реальность. Как хочешь», - говорила девушка, и пленка костюма трескалась, выплетая пластиковые крылья, кружевное твердое покрывало. Варни кутался в растянутый свитер, оглядывался по сторонам.
«Ты боишься?» - спросила Нина, сократила расстояние, вблизи Варни рассмотрел – фигура проводницы (проводника?) беспола, как у манекена. Вешалки даже. Варни провел по гладким пластиковым плечам.
«Не боюсь».
Он добавил, момент спустя:
«Тут не страшно. Я ведь пришел…просить о помощи».
«Я знаю», ответила Нина. – «Поэтому мы оба здесь».
Они брели среди радужных снежинок и плотного искристого тумана; в этом мире не наблюдалось разнообразия пейзажей, но не допускалось и темноты. Это радовало Варни. Он собрал горстью переменчивые, словно хамелеоны, кристаллы, хрупнул в кулаке.
«Ими можно рисовать. Или писать музыку», - серьезно объяснила Нина. Варни вспомнил сказку о Снежной Королеве и мальчике, что складывал слово «Вечность». Из разноцветной крупы – не сложнее, только стоит ли.
«Не думаю», ответила Нина. Варни не удивился, что она слышит мысли, но неприятно (вторжение, нарушение границ) не было. – «Пришлось бы остаться здесь навечно».
«Почему нет?» - пожал плечами Варни, он ссутулился, шагая рядом с Ниной. Хотелось почувствовать себя меньше ее. Ей в свою очередь – наоборот.
«Ну… все-таки мы не в реальности».
«Я никогда не жил в реальности», - возразил Варни, - «Можно и не начинать».
Нина смолчала.
«Ты называешь себя Анной», - заметила она. – «Зачем?»
«Я женщина».
«Я знаю. А я мужчина», - звучало без тени иронии или ерничанья, подобным тоном называют имя в паспортном столе. – «Почему – Анна?»
«Так… получилось».
Снежинки складывались в монолиты. Кубические и шаровидные, геометричные формы парили в воздухе и возвышались на несколько метров в пустоту. Где-то мигали огоньки, изнутри «снежинок», под ногами звонко хрупали они и разбегались от тяжелых подошв. Иногда чудилось, будто они следуют за ними – внимательно, словно белки в парке. Это забавляло Варни.
«Сегодня в сети много народу», заметила Нина, «передают информацию, гляди».
Стряхнула со свитера Варни несколько крошек, вложила тому в ладонь, Варни успел ощутить как горячи маленькие руки мужчины-женщины – и как холодны его собственные. Нина не отдернулась – странно.
Снежинки растаяли и потекли пурпуром сердечек и приглушенных фраз.
«Отпусти их», посоветовала Нина. «Иначе до кого-то не дойдут. Когда-то слова прятались в телефонных трубках, но гигабайты Сети надежнее».
«Ты хранитель?»
«Пользователь, не более. Но я люблю этот мир. Я не делюсь с тобой, просто показываю – он ведь общий».
Варни прикусил язык, задавая крамольный вопрос: а _своим_ готов поделиться? Липкой оболочкой и ядовитыми флюидами, желтыми тусклыми взглядами из-за угла и неприятным _не_дыханием в изголовье кровати. Ближе к безумию. По радужным сугробам прогуливаешься во сне, но темнота окружает и наяву.
«Что случилось?» - Нина отдалилась на пару шагов. Она изменилась – выше стала, и фигура окончательно мальчишеская, андрогинность перетекла в мускулистость парня лет двадцати-двадцати двух. На поясе откуда-то появился фонарик. Или рукоять светового меча, как в «Звездных Войнах».
«Куда мы идем?» - Варни подменил один вопрос другим.
«Играть, конечно. Ты будешь принцессой или амазонкой? Может, богиней? Я должна завоевать твое сердце», - сообщил мальчик-рыцарь буднично, и бледно-голубой скафандр ощеривался чешуей доспехов.
«Я не…»
Варни сбился. Предпочел не спорить.
«Можно я возьму тебя под руку?» - галантно вопросила Нина, Варни охотно позволил жест близости. Некоторые невинные прикосновения – откровенней секса. Одно из них – вкрадчивая тонкая лапка, что обвила предплечье.
«Во что ты хочешь играть? Я люблю в роботов, но не уверена, что понравится тебе», - Нина менялась каждые десять секунд. Девушка-юноша-механизм-игрушка. Варни предлагается выбирать, словно у витрины бутика?
«У меня не было друзей в детстве», сознался он, - «я не умею играть».
Ленивый взмах кистью руки, и вокруг простирается горячий июльский лес/парк. В тяжелом прозрачном озере плавают лебеди с тонкими изогнутыми шеями и похожими на кораллы, лапками. Солнечные лучи заставляют Варни жмуриться, но тепло приятно и не ранит кожу. Грузно и сладко пахнет акацией – с восковых цветов-гроздьев, от Нины – лицо ее и руки тоже восковые, с примесью розового. Варни гладит ее ладони, задумчиво и бережно.
«Я не хочу играть», сознается он, - «Давай просто… как есть».
«Мы уже. Уже играем. Хочешь – меняй декорации».
Нет, не хочу, думает Варни. Вот только оголить плечи, позволить незлому солнцу дразниться. Это солнце не оставит ожогов. А Нина – в причудливом ситцевом платье, ветер шуршит бежевыми лентами и кружевами. Красивее, чем роботизированный костюм или доспехи. Она смахивает на капризную девочку-институтку.
«Чему ты улыбаешься, Анна?»
«Мы с тобой идеальная пара, ибо совершенная женщина – это мужчина, и лучший мужчина – женщина. Вот мы и идем по райскому саду. Адам и Ева наоборот».
Откровенные слова. Варни не ожидал от себя. Но они ведь играют, правда?
«Конечно… но откуда ты знаешь _подробности_ обо мне? Поглядел в профайл?»
«Зачем? Мне обычно неинтересны люди еще и потому, что я чувствую их всех. Тебя – тоже, но ты интересна», - фраза вышла корявой. Варни обнял Нину, прижал к себе, словно боясь отпустить – обратятся кружева птичьими перьями, улетит с лебедями. Или свернется в раковину системного блока.
«Завидую тебе», - усмехнулась Нина. Все-таки высвободилась – встала напротив. Выжидающий взгляд. Глаза не то темные, но то прозрачно-голубые, а то и вовсе радужные.
«Не стоит завидовать. Правда», - Варни понял ее намек удивительно просто, и просто было поцеловать девушку. Мужчину.
Игра.
Варни по-настоящему нравилось. Покидать (рай?) странное место и Нину не хотелось. Нина предупреждала – нельзя оставаться долго, но когда Варни прислушивался к советам?
Он попробовал подретушировать лес-парк. Добавил звонких ручьев и бледно-золотистой повилики на сочной траве, деревья подернулись белесой пленкой инея, но холоднее не стало. Нина озиралась по сторонам, наблюдая пришествие…зимы? Умирания?
«Зачем ты это делаешь?»
«В каждой жизни должно быть зерно смерти. Украшаю», - пояснил Варни, снова обнимая и целуя ее. Губы Нины пахли лесными травами…и может быть, инеем немного. Или железом? Кровью?
«Тебе хорошо?»
«Да», - ответила она, - «хорошо с тобой. Ты необычный. Я хотела бы знать – кто ты на самом деле…»
Варни отстранился. Кора деревьев почернела, осыпалась, словно после лесного пожара. Где-то в глубине надрывно заверещали белки.
«Обязательно? Я… не люблю имен».
«Я тоже. До определенного момента».
Варни дернул плечом. Все люди одинаковы – следующий шаг алгоритма «попросить паспорт».
О черт.
«Анна!» - Нина догнала его. – «Ты обиделся?»
«Нет».
«Эй… ты просто не так понял. Расскажи что пожелаешь».
Варни полуобернулся.
«Сама. Чувствуй сама».
Немного тестов. Нехорошо, но Варни неопытен в отношениях. Даже с мужчиной-женщиной.
Нина потерла подбородок, всегда обиженное выражение лица сделалось совершенно плачущим. Варни тянуло кинуться – извиняться. Нина привела его сюда, а он вздумал устраивать экзамены. Хороша благодарность!
Она прильнула к нему. Сорвала с ветки горсть сиблингов-переспелых вишен.
«Мне страшно за тебя, и я не могу объяснить почему…» - она протягивала вишни, Варни подумал о запретном плоде. Впрочем, запретный плод в их игре преподнесет он…
«Не стоит. Я привык», - брызнул сок. Нина следила за багряной каплей, капля запекалась и коричневела.
Молчание затянулось, листья осыпались. Варни с грустью подобрал разлапистую пластину с прожилками-венами на старческой коже. Варни протянул его Нине, в знак – прости меня, но та отвернулась, длинные темные волосы стлались по земле, текли обсидиановой рекой, а сама Нина отдалялась. Варни протянул вслед руки:
«Не уходи! Я… я отвечу тебе».
Вслед кинул листья, потом оборвал тюлеподобную ткань рукавов – взметнулись тени до небес, Варни поежился от мерзлого плесневелого дыхания. Но… Нина ведь просила.
«Смотри».
Усилий не требовалось, мир послушно искажался от взгляда, дыхания, Варни передернуло – до чего _просто_ лепить из рая… другое место. Выворачивать острыми швами наружу.
Листья растаяли, словно мороженное на июльских лучах солнца. Деревья побелели, угрожающе выставили скелеты ветвей. Потрескалась земля, и мирные звуки пения-криков птиц сменились напряженной тишиной. Обитаемой тишиной, такая крадется в фильмах ужасов за главным героем – вместе с монстром.
Только Варни прекрасно знал каждого монстра.
«Смотри», повторял он, а сам жался к вишневому дереву. Оттуда падали переспелые плоды, и из-под тонкой кожицы выбирались округлые белесые черви.
Нина зажала рот – комичным жестом девчонки, которой шутники-одноклассники подсунули мышь в рюкзак.
«Что это?»
«Ты просила показать. Это… я».
С серого неба (пространства?) закапал мазут. Варни содрогнулся: вот оно, они, добрались и сюда – нет, не добрались, сам позвал. Стоило ли сбегать…?
(стоило, ради Нины. Адам и Ева провели в раю недолго – и так правильно)
Нина озиралась по сторонам. Куда все подевалось – словно вылили ведро черной краски на холст. Картины не видно. Только уродливые потеки.
«Ты… не похоже на тебя!»
Она сократила расстояние, хотя вязкая грязь-темнота липла к подошвам, и чудилось чавканье сотен ртов. Нина подумала о Лавкрафте и шогготах – бесформенная масса заполонила целый мир. Двигаться по ковру из шогготов… пугающе. Но не до безумного ужаса, не до обреченной маски отчаяния, Анна, почему ты _так_ страшишься?
Нина оттолкнула челюсть «шоггота».
«Я не понимаю, Анна», - она взяла его за руку, будто приглашая – уйдем отсюда. Но Варни уже не мог шелохнуться, лицом к лицу с _ними_, он терял волю и способность размышлять.
Слишком…привычно?
«Они проникли и сюда. Они – это я. Мне очень жаль».
Нина тянула его за собой, теплое дыхание скользило по коже, будто она пыталась разбудить его от смертного сна – из хрустального гроба, из черной комы. Бесполезно.
«Пойдем отсюда!» - она кричала. Клубы жирного тумана-сажи оседали на платье, на теле, Нина чувствовала себя грязной, словно искупалась в зараженной химикатами речке, в сотне отравленных луж. А Варни стоял, запрокинув голову, ловил губами грузные живые капли. Он погружался, кутался в (привычную, о, такую привычную) темноту, словно в изношенную ветошь. Страх и безумие – куда понятнее (чужих) приятных эмоций. Нина – чужая.
Извини…
Кажется, проговорил это вслух.
(и теперь она увидела, она все поняла – и отдаляется)
Или Варни не видит? Темнота застлала глаза, залепила кляпом рот, втекла в вены – никогда не разрасталась до таких размеров прежде. Целый мир, ты создаешь его по себе. С нуля и до бесконечности. Бесконечность страдания – осознанный выбор.
Не стоит жаловаться.
«Я всего-то хотел показать».
…и остался совсем один, навсегда, не сбежать, навсегда навсегда навсегда.
«Прости. Мне было хорошо с тобой. Недолго».
Варни не слышали.
Ловушка захлопнулась, и дыхание его останавливалось.
- Черт!
Нина тупо пялилась в экран. Всякое случалось, конечно, в чатах, форумных ролевках-словесках и прочих интернетных развлечениях, но на сей раз на душе царапалась целая стая голодных кошек. Чего-то не то сказала? Они со странным типом болтали полночи напролет (на часах пять утра, боже, сколько раз под синеватым сиянием монитора она встречала рассвет…), а теперь он отрубился, и последняя фраза…
«Мне было хорошо с тобой. Недолго».
Мне _было_ хорошо.
Недолго.
Черт, черт, черт. Тип с женским ником (ничего удивительного, в World of Warcraft и Lineage половина мужиков «отыгрывают» грудастых эльфиек) поначалу воспринимался «с тараканами», но вполне вменяемым. А под конец…
Свечи догорели. Расплавленный воск растекался, капал из блюдца-подсвечника красноватой лужицей, похожей на густеющую кровь. Подползал к клавиатуре, мышке, заляпал и жег запястья. Нина только теперь ощутила жжение.
Багровел и отключенный значок контакта. Уставшим глазам Нины он чудился похожим на глубокую круглую ранку.
«Что-то надо делать».
Мы в ответе за тех, кого приручили, так? Она не хотела приручать случайного знакомого – в виртуальном общении намного меньше обязательств, в конце концов они не ходили под ручку и не дарили друг другу цветы. Не в реальности. Но разве для нее порой виртуальная реальность не объемнее, четче «настоящей»? Кто определил рамки правды/неправды?
Мы в ответе…
Черт.
Пара сообщений. Ты где, откликнись. Молчание в ответ – и ни дыхание в гулкой телефонной трубке, и не потрогаешь пульс. Разорванный коннект, вот как это называется. Придется искать другие пути.
Неправильные. Интернет гарантирует анонимность.
«Но не могу же я его оставить. После этих…страшных образов, он запутался в них, словно маленький паучок сплел слишком липкую и плотную паутину. Сам и завяз».
Нина выкинула огарки свечей в мусорное ведро. Достала из холодильника банку и глотнула рэдбулла. После бессонной ночи информация расползалась, как застиранное лоскутное одеяло, а ей нужно собраться.
Нарушить закон. Нетикет – тоже.
Нина не считала себя профессиональным хакером, да и не приходилось прежде выуживать информацию из профайлов. Ты-называешь-я-верю, без вопросов. Исключение – «ради его блага».
Анонимность иллюзорна. Ай-пи, провайдер и переадресация. Логи – таблички с указателями. Нина подумала о незаконности вторжения в приватность.
«Ради его блага».
Гугль мэпс и желтые страницы. Закрытые, конечно. За действия Нины статья - до пяти лет, но она не банк ведь взламывает. Ложь во благо, преступление во спасение…
(я ведь сама попросила его _показать_ себя)
Ей и исправлять ошибку.
Нина вздохнула с облегчением: адрес отыскался быстро. И недалеко отсюда, тихий небогатый район, около получаса на машине. Нина наспех собиралась, запихивая в сумочку маловнятную дребедень – рассеянно, периодически поглядывая на монитор, вдруг затянется зеленым цветок-ранка?
Нет.
А еще чудилось – протянутся щупальца, чернильные ядовитые щупальца с присосками, втянут ее _туда_...
(куда я еду?)
Нет, нет. _Туда_ она не приедет никогда; в чужой ад невозможно войти, в отличие от рая. Ад строго индивидуален, и в данном случае…
В данном случае Нина определила бы его как чешую.
Размышляла по дороге, в перерывах между «опоздала», «не откроют». Тысячи разноцветных мыслей, как давешние снежинки информации, словно Нина закачала в подкорку пол-сети.
Чешуя. Или хитиновый панцирь – иногда он становится мал и душит.
(я больше не дышу, говорил собеседник, пустая фраза без знаков препинания и заглавных букв, словно записка самоубийцы, неаккуратно намоченная в крови и обожженная порохом).
Нина тряхнула головой так, что растрепались волосы. Ничего ведь не…случилось на самом деле, правда?
(я всего-то просила показать)
(я была Евой, но из рая изгнали на землю только меня. Адама – сразу ад. Чего мелочиться и медлить со Страшным судом несколько тысячелетий?)
По предрассветному городу ехать можно быстро. Ни пробок, ни случайных прохожих. Нина явно превышала скорость – уважительная причина. «Я еду спасать… одного человека, которого заставила показать свою dark side, а она разрослась и не отпустила его».
Ну да. Я думаю, что смогу. Помочь.
Кто, если не я?
Небо лениво светлело, словно кто-то стирал слой за слоем древней пыли с найденного в археологических раскопках черенка. Скоро город заполнится шумом, а врата не-реальности, ночные хрупкие врата, растают и спрячутся до заката. Нужно успеть.
Прохладный воздух и контрастом – затхлость старого дома, старого подъезда. Дом построен в пятидесятых годах, и запах ушедшего – может, призраков или воспоминаний, - неизбежен. Вообще-то Нине нравились такие.
Квартиру…номер она помнит. Ошибется – получит возмущенное «чего вам надо?» Лишь бы полицию не вызвали.
Не вызовут. На кромке дня и ночи земные силы наиболее слабы. Позже они примут караул и воцарятся на световой день, но пока…
(успеть).
Дверь оказалась незапертой.
Нина открыла ее.
Она ожидала этого. Темноты. Нет, не попросту выключенных лампочек, а застарелой, въевшейся в стены, как плесень, темноты. Она висела клочьями, пыльной паутиной и запахом чего-то кисловато-горького, сродни лекарствам или старым духам.
- Привет, - громко сказала Нина.
Никто не ответил. Всколыхнулся сероватый сумрак. Нине отчаянно захотелось разрезать его светом, точно вскрыть гнойник, но выключатели кто-то спрятал. На стенах висели какие-то тряпки. Нина подумала о завешенных зеркалах…в доме умершего.
Брр.
Еще она отметила – уборка бы не повредила квартире. Не грязно, но как-то…неуютно, нежило. Будто уезжали в спешке. Вещей немного, и те разбросаны в хаотичном порядке.
- Привет, - повторила она. В небольшой комнате слабо светился монитор. Какой-то стандартной заставкой. Нине почудилась чья-то фигура. – Эй, привет, извини…что я врываюсь, но… я подумала, тебе нужна помощь…
- Уходи.
Нина вздрогнула от голоса. Голос принадлежал не тому человеку с лейбла. Самой темноте? Живому панцирю, не желающему выпускать привычную жертву?
- Анна. Прости меня. Я виновата, я попросила тебя показать… лишнее. Слушай, я…
- Уходи, - снова темнота. Звук исходит от стен. Нина судорожно обернулась по сторонам, ей померещились десятки фигур, настороженных и озлобленных ее вторжением. Маленькая старая квартира полна народу.
Не-людьми.
(это снова онлайн рпг-чат?)
Нина убрала прядь волос со лба. Закусила губу.
- Послушай… я могу уйти, если хочешь, но… скажи сам, ладно? Не эти… существа.
(о боже, какой бред, это прикольно, когда играешь и совсем идиотски звучит в реале)
Фигура снова шелохнулась, а потом, словно в немых фильмах-ужастиках выпрыгнула на Нину, девушка шарахнулась назад, вскидывая ладони вверх, будто готовясь к самообороне. Немые фильмы… точно. Как же _страшно_ выглядел сейчас этот человек. Почище демонов в игрушках. И почище просто красных глаз и помятого после бессонной ночи вида.
- Ты тоже видишь их? – вопросил он, шевелились одни губы, светло-голубые (или зеленые, Нина определила только как «светлые») глаза казались яркой застылой фото-вспышкой.
- Я… э… - Нина отодвинулась. Усилием воли сократила расстояние. Фрик или нет, она общалась с ним столько времени. Интимно, можно сказать, общалась. И то был не дурацкий виртуальный секс с дурацкими «я снимаю трусики». Гораздо более личное.
(по Интернету нельзя трахнуть физически, но можно вывернуть душу наизнанку, главное – не попасться собственным демонам)
- Как ты меня нашла?! – рука с длинными пальцами и светлой кожей. На воротнике блузки. Очень близко от горла. Нина подумала, что ее виртуальный собеседник, при желании, спокойно придушит незваную гостью, но страха не было. Не тот, кого можно бояться. Только бояться вместе с ним. Ха.
- Прости. Я… ну нашла короче. Я хотела помочь.
- Ты знаешь, кто я.
- Догадываюсь. Только мне на твой имидж и легенду плевать, знаешь ли. Я хотела помочь, - последняя фраза – сродни методам гипноза.
(конечно, догадалась, не надо быть Эркюлем Пуаро или Шерлоком Холмсом… ну и что?)
- Эй, я не собираюсь бежать в прессу. Ни в Zillo, ни еще куда. На твои фан-сайты тоже.
- Угу, - кивнул Анна (Варни). Похоже, в данный момент его мало интересовала витиеватая легенда и нарушенная конспирация. Кое-что из «подборки для имиджа» не было выдумкой.
- Ты тоже видишь их? – снова спросил Варни. Варни не отпускал ее, но жестом «я держусь за тебя, не за кого больше». Нина не сопротивлялась.
- М… не знаю. Слушай… мы просто болтали, чат, ролевка, все такое. Это не реальность, пойми! – Нина обхватила пальцами запястья Варни, осторожно разжала хватку. – То есть… с тобой классно общаться, но вот эта…
- Темнота. Тьма. Ты ведь видела это там, видишь и теперь. Они немного… отступили. Не любят чужих. Тебя тоже. Потом будет хуже.
В такт обрывкам-словам выступали фигуры. Нина чувствовала мерзлую пустоту их дыхания, анти-свечение выколотых глазниц и короткие, ехидные смешки. Один или двое жертв - неважно. Больше крови.
- Они всегда со мной… - продолжал Варни, - иногда дальше, иногда ближе. Сегодня я попытался сбежать. Меня поймали…
- Глупости! – закричала Нина. – Нет никого! Никого! Нет!
Она кричала, потому что по стенам ползли обагренные серебряной кровью руки, карабкались по-паучьи и облизывали клыки. Наверняка, гнилые и черные. Бесплотные…и очень _твердые_.
У них ледяные пальцы, думала Нина. И очень, очень острые клыки… кусаются изнутри, гложут, как паразиты.
Она глянула на Варни.
Паразиты-симбионты. Так точнее.
- Кто они? – спросила Нина.
Варни коротко рассмеялся. Лицо его исказилось до явного уродства, хотя еще пару минут назад было испуганным – не более. Варни протягивал руки темноте, а та – к нему.
Бездна так же смотрит в тебя.
Вот это и есть безумие, отрешенно отметила Нина, игры с реальностями опасны, зря я затеяла это.
- Пожалуйста. Ответь. Кто… и зачем они?
- Это я. Ты просила показать. Это я.
Нина выдохнула. Да, да! Как и думала!
- Анна… слушай, это не ты! Это… ну вроде доспеха-симбионта, живого. Может, часть тебя, но ты хозяин, а они просто служат тебе. Ты можешь прогнать их!
- Не могу.
- Можешь… - Нина отпрянула от стайки извилистых, похожих на лианы, дорожек. Дорожки приблизились опасно к ее ногам. Не хватало только висеть вниз головой.
(я тоже сошла с ума. Ну и пусть)
- Не могу. Они вечны, я – нет.
- К черту! – Нина вцепилась в плечи Варни. Попутно замечая напряженные мышцы. Сильные руки. И в (не-реальности) он целовал ее так…чувственно. А она была принцессой. И мужчиной. Только потом поменялись, но теперь…
Ей придется сражаться с чужими драконами?
Как мужчине…или женщине? Рыцарь сражается с драконом полчаса, а принцесса – много дней. Пока ждет рыцаря.
Нина кривовато ухмыльнулась. Безумие – тот же виртуал, искажается по воле _хозяина_, и замершему в ужасе/экстазе/агонии Варни просто не приходит это в голову.
- Ты. Хозяин. Докажи, - шипит Нина на ухо Варни, тот неподвижен, точно кататоник. Темнота обволакивает, словно наматывается нить на катушку. Не тьма, думает Нина, темнота. Фу, противно даже. Грязь.
- Они… тут… всегда...
- Просто симбионты. Слушай, ты и собаке позволишь командовать собой?
Варни фраза озадачила. Настолько, что он отвлекся от вездесущей (нечем дышать, они пожирают воздух и самое пространство) темноты.
- У меня никогда не было собаки.
- Тогда заведи. Лучше чем эта… грязная лужа, - Нина вложила минимум ужаса и максимум брезгливости. – Грязная противная лужа. А ты ее слушаешь. Запасись «фейри» и отмой стены, и никаких...
- Замолчи! – Варни почти взвыл. Кощунство. Богохульство, сравнимое с «выцарапать неприличное слово на церковном алтаре».
- Ты ведь не боишься. Ты на самом деле, знаешь что делать… просто отмыть грязные пятна.
Варни моргал. Прежде не приходилось сталкиваться с _ними_ не наедине, а с третьим. Лишним?
(я призвал их в том мире, почему не отослать обратно?)
(показать себя Нине. Показал. Довольно)
Под кожей кололись иглы, темнота глодала его, Варни тянуло расцарапать кожу и выскоблить _следы_. Как паразитов. Болезненное, безумное – и привычное ощущение. Обреченно сдаться, свернуться в клубок и надеяться, что они _еще раз_ покинут его. На время.
Но прикосновения Нины были теплыми – горячими даже, живые ладони, не реальнее мира радуги и переменчивого рая, но вполне осязаемо. Тепло не давало Варни застыть наедине с темнотой.
- Что мне делать? – спросил он у Нины.
- Показать кто хозяин, конечно, - она дернула плечом.
Варни шагнул навстречу мгле. Жжение усилилось, в глазах и горле – главным образом. Хотелось кашлять, будто после крепкой сигары. Он махнул рукой в пустоту.
Нина следила за ним, зачем-то спрятав руки в карман джинсов. Комичная сценка – если судить по законам «реальности», но они, похоже, по-прежнему внутри игры. Ролевки. С уровнями, мобами и апгрейдами. И кастами спеллов.
Ой, ой…
Нина опять закусила губу. До крови, потому что Варни…сливался с темнотой, темнота пожирала его. Мерзкая бесформенная амеба.
«Я не могу. Прости. Это сильнее…»
- Можешь! – выкрикнула Нина.
«Нет..,»
Серое, какое все серое. Хуже черного. Туманно…и мерзко.
И Варни смотрится плоским, как стена – гравюра на стене. Он останется навеки рисунком или чем-то вроде. А темнота обретет плоть.
Черта с два!
Нина запустила в гущу темноты первым, что попалось под руку. Ладонь облило прохладной жижей, и жидкость эта растянулась по загустевшему (не)воздуху, напоминая хрустальную стрелу.
Попала или нет в (существо) туман, но Варни попятился. Отряхивался, как длинный тощий кот после купания. Нина рассмеялась от своего же сравнения – коротким нервным смешком.
По крайней мере, Варни отделился от _этого_.
- Темно, - проговорил он, - слишком темно.
Звучало с похоронной интонацией. Реквиемом. Нина замерла в неловкой позе, протягивая пустоте залитую чем-то руку. Не кровью, прозрачным. Кажется.
«Слишком темно».
- Пожалуйста… пожалуйста, Анна… ты можешь! – ее голос сорвался на полувсхлип, и последние остатки (останки) реальности гасли. В сознании. В мире. Везде.
Рассвет не наступит.
Нина осознавала это с медленной четкостью, и в тот момент (в игре) они с Варни вновь стали единым целым, она была его глазами, ушами и нервными окончаниями, опаленными темнотой-симбионтом, совершенным мужчиной и женщиной, любовниками, смертью и всей колодой Таро…
Она не сумела закричать.
Но влажные пальцы нащупали на стене выключатель.
- Так…просто? – глуповато переспросила Нина. Неяркий свет от лампочки осветил комнату. Синт старой модели (Варни стоило бы приобрести модель поновее), компьютер, кровать с неаккуратно разбросанными вещами. Свитер вроде. Серый какой-то и не слишком чистый.
Варни сидел на полу. По пальцам его стекало что-то жидкое и прозрачное, приглядевшись Нина опознала пузырек с глазными каплями. Вот чем она на секунду отогнала темноту – прежде, чем сделаться…симбионтом. _Вместо_ темноты.
- Ее больше нет, - сказала Нина, подсаживаясь рядом и обнимая Варни. – Темнота ушла. Темнота… трусливая. Сбегает от света.
Варни перевел на нее взгляд.
- Я никогда прежде не пробовал включать свет, - сказал он задумчиво. – Спасибо.
Он пересел на диван, небрежно откинул разбросанные там вещи. Перебирал в длинных пальцах пузырек, но смотрел на Нину и, кажется, улыбался. Потом поднялся:
- Я сделаю кофе. Это была долгая ночь.
Кофе у Варни получился неважный. Нина из вежливости тянула буро-коричневую комковатую бурду, но пообещала себе научить нового знакомца нормально варить кофе. Если, конечно, продолжат общаться.
_Общаться_.
- Спасибо, что показал мне…все, - пробормотала она, не решаясь вновь сократить расстояние. В конце концов, нереальное закончилось, неизвестно, как этот аутик отнесется к нарушению личного пространства.
Варни сам взял ее за предплечье. Конечно, не стоило ожидать поцелуев и объятий, как в игре, но…
Нина подмигнула ему.
- Ты настоящий мужчина, - сказал Варни, - проводник новых идей и так далее. Я, черт подери, никогда бы не догадался просто-напросто включить свет. Э… спасибо.
- Не за что. Прости, что вломилась и нарушила инкогнито.
- Я сам обратился к тебе. Первым, - напомнил Варни, - я был готов к этому. И я готов… - он замешкался, повисла пауза. Затем, подобрал слова:
- Что ты будешь приходить еще. Когда захочешь.
Нина пожала узкую бледную ладонь.
- Обязательно. А темноты не бойся. И, могу дать совет.
- Какой?
- Не используй только черный в «имиджевых цветах», - Нина остановилась на пороге, Варни провожал ее. Сегодня была долгая ночь… и она закончилась. Это не плохо. Не последняя ночь. – У тебя ведь есть другие любимые цвета?
- Да, - кивнул Варни серьезно. – Отличное предложение.
Он задумался на минуту, гладил руку Нины. Прежде, чем отпустить, совершенно серьезно добавил:
- Розовый. Я люблю розовый.
-
-
25.03.2009 в 09:37-
-
25.03.2009 в 09:38